В прокат выходит «Петрополис» режиссера Валерия Фокина по сценарию Кирилла Валерьевича Фокина. Фантастика, триллер, притча, антиутопия — все эти термины и жанры достаточно точно описывают кино, задуманное еще несколько лет назад, «замороженное» в связи с пандемией и превратившееся из-за нее, не растеряв масштаба высказывания и месседжа, в камерное действо в театральных декорациях. Что, надо сказать, вполне ожидаемо, даже органично, учитывая творческую биографию постановщика. А нынешние реалии, в контексте которых картина в итоге появляется на больших экранах, добавляют ей зловещей актуальности — мы все как будто живем накануне апокалипсиса, точнее «Петрополиса».
Эмигрировавший из России в США еще ребенком вместе со сбежавшими от Первой чеченской родителями Владимир Огнев (Антон Шагин) вырос в подающего надежды ученого-антрополога. Он читает лекции про новые религии и научный прогресс, поглядывая на сидящую в аудитории молодую девушку – свою невесту Анну (Юлия Снигирь). За ними обоими наблюдает и некий японец по имени Озири (Джунсуке Киносита), который предлагает Владимиру присоединиться к секретному отделу при ООН и прогнозировать, с помощью тестов и фокус-групп, реакцию людей на гипотетическое существование инопланетян и их прибытие на Землю. Согласившись, Огнев очень быстро начинает подозревать, что пришельцы – никакая не гипотеза, а позже и вовсе узнает, что некоторые люди давно находятся с ними в контакте. И теперь мечтает попасть в эту группу избранных — в том числе потому, что его жизнь почти разрушилась от этого знания, а на очереди, как думается герою, может быть гибель и всего остального мира.
Пришельцы уже давно стали для кинематографистов идеальным фоном для разной глубины разговоров о судьбах людей. Одни показывают гостей из космоса, упражняясь в визуализации собственных фантазий, Фокин же оставляет их невидимыми, голосами в головах, снежинками и огоньками в небе, что куда многозначительнее и страшнее любых «чужих». Есть ли они на самом деле, так и остается вопросом без однозначного ответа, ведь историю по-прежнему творят люди, хоть и уверившиеся в то, что за ними неотрывно следят из космоса.
Звучит все это масштабно, однако внешне кино смотрится чуть ли не камерным, по крайней мере, лаконичным, строгим и сдержанным. Изначально должны были и впрямь снимать в разных странах – от США до Японии — но в итоге эта идея оказалась невыполнимой физически. И фильму это, возможно, пошло на пользу — появилась в прямом смысле скрепляющая все действо декорация в виде бетонного коридора без начала и конца, со множеством дверей, каждая из которых мгновенно переносит героя и зрителя в нужное место и время, будь то калифорнийский пляж, японское кафе или питерская квартира, научный институт или помещение для контакта с внеземной цивилизацией. Или бункер — но можно ли спастись в нем от конца света? От себя самого — точно нельзя.
Подобная театральность идет «Петрополису», режиссер виртуозно работает с пространством, светом, цветом и мизансценами, будь они разыграны в замкнутом пространстве или же в вычурно, с голливудским размахом, нарисованном, открытом — где серый океан растворяется в не менее тревожном сером небе, затянутом облаками, за которыми, предположительно, зависли космические корабли. Связующим кино и театр приемом становится речь, она же создает удивительный смыслообразующий эффект. Говорящие на разных языках герои в кадре понимают друг друга без переводчиков (для зрителя, впрочем, есть субтитры), но такое единение человечества оказывается мнимым. Договориться все равно не получится, в воздухе с самого начала повисает катастрофическая безысходность, превращающаяся по ходу действия из предчувствия в уверенность. Тем более что сам фильм, по сути, воспоминание Огнева, который впервые появляется в бетонной коробке комнаты-бункера то ли в качестве спасенного, то ли в участи пленника, и всю дорогу ведет разговор-допрос с невидимым собеседником.
Сюжет «Петрополиса» сегодня отзывается особенно болезненно. Не только потому, что угроза конца света — по крайней мере, в том его виде, к которому мы привыкли, — стала как никогда осязаемой, сколько по причине глобального сходства вымышленной ситуации с реальной. По ощущениям, попадание предельно точное, и умозрительное вторжение пришельцев только акцентирует внимание на глобальных проблемах человечества — это не космический экшен, а притча космического масштаба. С философскими рассуждениями о свободе воли и ответственности и с куда более приземленными идеями о тотальной милитаризации и жестокости власти. И о свойственных человеку вечных поисках виновных извне — а ведь, чтобы уничтожить себя, нам не нужны никакие инопланетяне. Ад — больше не другие, это мы сами.
«Петрополис» в прокате с 27 октября.
