В российский прокат выходит новый фильм Мани Хагиги — остросюжетный иранский фильм «Вычитание», в котором обычная семья встречает собственных двойников, как в хитовом хорроре «Мы» Джордана Пила. Безобидный парадокс мироздания тревожит героев и толкает на неприглядные поступки, а почему этот фильм не стоит пропускать, рассказывает Алексей Филиппов.
Дождь. Тегеран затянуло пробками. В скоплении машин одна — из автошколы: в ней инструкторша Фарзане (Таране Алидости) наставляет молодую непоседливую водительницу. Обучение не клеится, движение застопорилось, подопечная решает ответить на телефонный звонок — и тут Фарзане видит что-то сквозь тусклое стекло автомобиля. Обещает скоро вернуться и без лишних объяснений выбегает под потоки воды.
Дома беременная женщина закатит супругу Джалалу (Навид Мохаммадзаде) скандал: это его она увидела садящимся в автобус и отследила до квартиры незнакомой женщины. Тот предоставит в качестве алиби бумаги с работы, но Фарзане отказывается (не) верить своим глазам. Для верности она отправляется по адресу уже со свекром (Али Багери), чтобы тот укоряюще взглянул на бесстыдную разлучницу. Однако патриарх торопиливо возвращается и просит сначала переговорить с сыном. Дело в том, что дверь ему открыла точная копия Фарзане, чей супруг — сюрприз — двойник Джалала.
Их зовут Бита и Махсен (Багери и Мохаммадзаде). Она чаще улыбается, поэтому выглядит чуть моложе Фарзане. Он беспрестанно сжимает челюсти, когда не ругается или курит: работа в банке, очевидно, не из легких. Еще у них есть сын-младшеклассник Бардия (Фархам Азизи), который болеет за «Барселону», обожает играть в FIFA и надеется однажды попасть с отцом на стадион. Если вначале кажется, что герои «Вычитания» встретили двойников, чтобы увидеть, как кто-то живет похожую жизнь, но лучше, то со временем вспоминается максима Льва Толстого, что «каждая несчастливая семья несчастлива по-своему».
В Тегеране Мани Хагиги почти не заканчивается дождь, настраивающий на безысходный лад. Он же будто размывает восприятие реальности, сбивая персонажей с толку. Неслучайно в кульминационный момент одна из пар буквально пересечет двойную сплошную — и обратной дороги уже не будет. К этому моменту оживленное, подобное стихии движение героев стихает, а «Вычитание» принимает форму жутковатой притчи с многозначительным молчанием в конце.
Здесь вообще стараются лишний раз не говорить по делу: прежде чем Джалал столкнется наконец с Битой нос к носу на темной винтовой лестнице, сюжет движется перебежками, недомолвками и умолчаниями. Сцены обрываются на полувзгляде, заставляя вспоминать предродовую тревожность «Ребенка Розмари» (1968). Фарзане и сама подозревает, что это морок, который отпустит, стоит выпить таблетки, но до родов ей запрещено медикаментозное лечения. Как и все остальное в этой жизни — вроде текущей крыши и ограничения прав — ей нужно просто «переждать».
В ходе расследования и замысловатой тайной драмы (Джалал боится говорить правду супруге, а Бита — мужу) постепенно проясняется список того, что вычтено из женской жизни. От улыбки и таблеток до непокрытой головы и посещения футбольных матчей — о чем снимал еще Джафар Панахи в «Офсайде» (кстати, буквально летом на некоторые стадионы иранок все-таки разрешили пускать). Насколько бы семьи ни отличались по благосостоянию и убеждениям — как в «Паразитах», квартира Махсена и Биты выглядит богаче и прозападнее, — женам отведена роль сопутствующая, тоже определяемая вычитанием. Бита делает то, что не хочет гордый супруг: возится с сыном, обслуживает с подносом его коллег во время вечернего совещания — даже извиняется перед избитым пенсионером; вспыльчивый нрав Махсена грозит ему переводом на должность в другом городе.
В общем, и без доппельгангеров забот хватает: мало, что ли, правил за гранью понимания. Именно столкновение законов — житейских и надмирных — стабильно служит у Хагиги катализатором полумистических историй, которыми одержимы главные герои. В «Приходит дракон» (2016) самоубийство политзаключенного в дореволюционном Иране оборачивается для инспектора (Амир Джадиди), расследующего дело, одиссеей в сердце фольклорной и исторической тьмы. В «Свинье» (2018) забытый режиссер Хассан (Хассан Маджуни) на фоне гибели опальных коллег нарциссически беспокоится то ли о собственной безопасности, то ли о месте в истории. Душевные бури сопровождаются природными катаклизмами: если не дождем, так загадочными землетрясениями, не выходящими за пределы проклятого кладбища.
Случай Фарзане того же толка. В разных традициях доппельгангеры сулят неприятности и даже смерть, но в персидской культуре такой ассоциации, кажется, нет: упоминаемые кое-где духи-хамзады — всего лишь безобидные двойники, приставляемые к каждому новорожденному. Ужас женщины, разгоняющий всю эту лихую, но поначалу как будто безобидную историю, продиктован не суевериями, но банальными фактами. Жизнь других увлекает её и Джалала похлеще собственной: супруг даже невольно участвует в починке чужой крыши, хотя протекает и в их жилище — и куда сильнее. На экзамене по вождению Фарзане обязательно заменяет инструктор-мужчина — отсюда ощущение, что и в других делах обнаружится кто-то получше. Даже в проживании собственной жизни. Стоит ли молча сносить такое существование — или пора отстоять себя, будут решать уже следующие поколения. Если, конечно, оторвутся от «Фифы» и найдут поддержку у навидавшихся горя старожилов. Иначе круговое движение продолжится.
«Вычитание» в российских кинотеатрах с 7 сентября.
