С 4 по 11 июля в шести городах России покажут фильм Михаила Бородина «Продукты 24», чья премьера состоялась на Берлинском кинофестивале (а дебютный короткий метр режиссера «Я нормальный» четыре года назад ездил в Канны). История современных рабов, живущих прямо в магазине, поражает не только злободневностью и проработкой темы, считает Алексей Филиппов, но и своими кинематографическими качествами.
В песчано-желтом освещении происходит обряд никаха: сочетаются браком Мухаббат (Зухара Сансызбай), дочь Рамазана, и Бекзод (Толибжон Сулейманов), сын Санджара. Завораживающая хореография рук — молитвенные жесты перемежаются тем, как новобрачные по очереди подносят друг другу воду и сладость, — прекращается вместе с ритуалом. Камера отъезжает, демонстрируя бутылку «Святого источника» и декорации таинства — кладовую магазина. Мухаббат пора возвращаться за прилавок. Неоновая вывеска «Продукты 24» сзывает окрестных страждущих: вот один уже заждался свою чекушку.
Бытовая нетерпимость, какую не применет изрыгнуть полуночный гость, для Мухаббат и коллег — наименьшая из зол. В отличие от кафкианских фантазий о лабиринтах бюрократии и закона, тут все до абсурда четко: уроженки Узбекистана (и не только) трудятся и живут, как рабыни лампы, прямо в магазине, не видя ни обещанных $500 в месяц, ни отобранных паспортов. Иногда заезжает полицейская «крыша» — выпить, «как обычно», пожевать фруктов, «познакомиться» с кем-то из работниц. Так, что крики полового акта распугивают припозднившихся покупателей. Перспективы довольно смутные: кажется, обитатели продуктового ковчега рождаются и умирают под неоновой вывеской. Только владеющая бизнесом Жанна (Людмила Васильева) обещает сотрудницам город золотой — точнее, собственный магазин. Если родят мальчика. И Мухаббат как раз беременна.
Полнометражный игровой дебют Михаила Бородина, родившегося под Ташкентом, впервые показали на Берлинале — смотре, который особо примечает остросоциальные темы. В секции «Панорама» — отметили призом Европейской конфедерации художественного кино, — но что такое награда Берлинского фестиваля для российского проката, где десятилетиями обходят вопрос мигрантов стороной (не считая «Айки» Сергея Дворцевого и «Нелегала» Дмитрия Давыдова)? Попробуй докажи, что у Бородина кинематография под стать правовому кошмару, выписанному по образу и подобию истории гольяновских рабов.
В интервью режиссер поминает Чжанкэ и Минляна, и с мягкой мощью шестого поколения китайских кинематографистов у «Продуктов 24» действительно гораздо больше эстетического родства, чем с любым российским фильмом. Каморки и залы освещены как на жутковатой дискотеке, камера Екатерины Смолиной выбирает неожиданные ракурсы «из засады» (и даже всматривается в экран видеонаблюдения), а безысходная явь без швов сменяется дурманом забытья. Пропитанные розовым светом морозильные камеры подобны челнокам из «Чужого». В спальной комнате рабочий бредит о существовании инопланетян, которые не думают о еде и деньгах. Воплощая властность, Жанна кошмарит сотрудниц во сне и наяву, принимая порой облик чуть ли не сказочных страшилищ — например, высоченной дамы, дальней родственницы Слендермена.
Магазин — это капля, по которой можно судить о море. Микрокосм, наследующий ужасы бескрайней вселенной. С ее трудовым и сексуальным рабством. Бесправием и взятничеством. Равнодушием и бытовым расизмом, выросшим из советского мифа о «дружбе народов». Наконец, об уловках религиозного и колониального сознаний, убеждающих, что всяк на своей полке, а испытания посланы каждому по силам. «Пей, а то на всех нас, и на магазин, всевышний пошлет проклятие», — говорит Жанна, затянувшись кальяном. Хотя всё уже давно проклято: ад пуст, все бесы здесь.
В «Продуктах 24» широкий ассортимент насилия, сопряженного с тем, что товаром оказывается не только снедь, но и люди. В браке, в вере, перед законом, на уровне трудовых и экономических отношений. Когда Мухаббат все-таки вырвется на родину — там будет все то же: плюс несколько нулей в ценах, минус доступные вакансии. Подработка по сбору хлопка — тут Бородин переключается с гольяновской фактуры на опыт своего дока «Cotton 100%», чью героиню тоже звали Мухаббат, — отсылает к самому известному образу рабства, увековеченному американским кино. Катарсиса не будет: сегодня еще безнадежнее звучат обещания правозащитников подать иск в ЕСПЧ. Ничего не меняется — только новая смена, новый ква́ртал. Ситуация не то чтобы уникальная, но если где и зарождается кошмар «русского мира», то именно здесь.
