5 августа стриминговый сервис Netflix показал первый сезон сериала «Песочный человек» – экранизацию одноименного комикса Нила Геймана. Киноадаптацию бестселлера издательства Vertigo пришлось ждать очень долго. За тридцать лет, прошедшие с момента публикации первого тома, мир кардинально изменился, и графическому роману тоже пришлось многое в себе поправить, чтобы не показаться архаичным. Некоторые смыслы оригинального произведения были потеряны, углы сглажены, но «Песочный человек» остался верен себе. Это все еще выдающаяся страшная сказка – которая, как известно, ложь, да в ней намек.
«Болезнь двадцатого века – неспособность чувствовать свою реальность» — так столетие мировых войн, информационной революции и рок-н-ролла характеризовал Джим Моррисон. На девятисотые годы пришлись самые кровопролитные битвы, распад империй и просто необъяснимые события. Одно из них – внезапно вспыхнувшая в Европе эпидемия летаргического энцефалита. С 1916 года страшная болезнь распространялась по окопам Первой мировой. Люди просто засыпали. Надолго, на недели и даже месяцы. Викторианское общество, еще не успевшее позабыть моду на мистицизм, видело в этом явлении бесконечного сна один из предвестников апокалипсиса.
Таковым оно отчасти и являлось. Во вселенной британского писателя Нила Геймана феномену летаргии дано обоснование. В 1916 году культист Родерик Берджесс (Чарльз Дэнс) проводит обряд по пленению самой Смерти. Но вместо властительницы покойных в магическом круге появляется человек в странном шлеме – Морфей (Том Старридж), хозяин царства снов. Высшее существо, он царит над сновидениями, насылает кошмары и грезы. Берджесс заключает Морфея в стеклянную сферу и ждет, пока могущественный Сон не соизволит согласиться на служение. Это заточение продлится сотню лет – должно быть, самых страшных в истории человечества. Наконец, Морфею удается сбежать из-под надзора и вернуться в свое гибнущее царство. Настало время расставить все на круги своя и сделать сновидения снова великими. Для восстановления привычного порядка вещей Сну нужно вернуть под контроль три реликвии, украденные у него: мешочек с песком, шлем и магический рубин, в котором хранится частичка силы повелителя другого мира.
За волшебным песком Сну придется проследовать в современный Лондон, где подрабатывает экзорцизмом Джоанна Константин (Дженна Коулман). Шлем из останков врага спрятан в Аду, а обманчиво добродушный Люцифер (Гвендолин Кристи) не горит желанием делиться трофеями. Рубин же за сто лет странствий по миру Яви достался психологически израненному Джону (Дэвид Тьюлис), успевшему применить новую силу для реализации своих несколько извращенных идеалов об обществе, где никто никому не врет. Каждая встреча Сна со своим противником превращается в интеллектуальную дуэль, по крупицам разъясняющую законы поведения вселенной. Пока Морфей занимается возрождением хозяйства, разгадывает загадки или же просто экзистенциально грустит (личностные кризисы бывают и у божественных созданий), по Земле разгуливает Коринфянин (Бойд Холбрук) – мятежный кошмар, некогда сбежавший из царства Снов поближе к людям. Его авторы сценария и нарекают главным злодеем сериала, связывающим воедино независимые друг от друга серии-истории.
«Песочный человек» – плоть от плоти того, что принято с уважением называть «графическим романом». Первый номер комикса, впоследствии ставшего бестселлером, вышел в конце восьмидесятых. На протяжение нескольких лет Гейман рассказывал постмодернистскую историю мира, которую человеку невозможно постичь: с божественными интригами, противостоянием Ада и Рая, сюжетами о сути сознания и кроющихся в наших головах демонах. На своих страницах Sandman порою был очень кровав и жесток, иногда – наоборот, весьма забавен. Он был осовремененной сказкой а-ля Братья Гримм: веселой, но жутковатой по посылу. Неудивительно, что как только заговорили об экранизации, Гейман объявил, что хочет видеть режиссером проекта Терри Гиллиама, еще одного сказочника не от мира сего. Эти грезы остались на бумаге. Почти тридцать лет студия Warner Bros. нет-нет да и вспоминала о культовом произведении, но дело не двигалось с места. В то же время Гейман упорно превращался в очень модного автора, проекты которого хорошо показывали себя на стриминговых сервисах. Сначала были «Американские боги», затем «Благие знамения», и вот стало понятно – дальше тянуть с «Песочным человеком» уже не выйдет. Заручившись поддержкой автора и амбициозным кастом, Ворнеры все-таки дали зеленый свет экранизации первых двух томов комикса. И она, стоит признать, оказалась очень точной, хоть и не без спорных моментов.
Сюжетная парадигма вызывающе проста – как и полагается сказке, она вполне укладывается в немудреный квест хождения за тридевять земель. Простоту сценарного скелета компенсирует очень богатый бестиарий. Кроме вышеперечисленных на экране появляется остроумный ворон Мэттью (Пэттон Освальт) – еще недавно он был человеком, но, похоже, умер и превратился в птицу. Во дворце Морфея прибирается тыквоголовый Мервин с голосом Марка Хэмилла. А где-то в Англии бродит тучный джентльмен в исполнении сэра Стивена Фрая, и у него тоже есть свои сказочные секреты. Потусторонний мир из головы Нила Геймана проживает интересную и полную черного юмора жизнь, но даже в мистических материях есть что-то человеческое. В перерывах между королевскими делами Сон встречает ту самую Смерть (Кирби Хауэлл-Батист) – жизнерадостную девушку, которая очень любит свою работу и видит в ней исключительно гуманные смыслы. Или отправляется выпить пива со старым другом – обреченным на бессмертие человеком, лично знавшим Шекспира и первых королей из династии Стюартов. Эти маленькие истории заполняют мир «Песочного человека» очень уютным действием, и вскоре безэмоциональный Морфей уже кажется вполне живым божеством, пусть и несколько уставшим от тяжести своих полномочий.
Мир «Песочного человека» разнообразен и притягателен, вполне в духе магического реализма, но даже ему не суждено понравиться всем. Несмотря на дословное следование оригиналу, сериал Netflix порою дозволяет себе чуть больше, чем может простить фанатское сообщество. Это не только уже привычная история про вымученную инклюзивность – ее можно простить хотя бы за блистательную Хауэлл-Батист в роли сестры Морфея. Есть у сериала проблемы и посерьезнее. Сериальная структура не смогла вместить в себя одну из главных фишек графического романа – сюрреалистические сны, которыми Гейман приятно разбавлял историю, напоминая о важности видений. В десяти сериях «Песочного человека» не хватило места (и смелости создателей) для трансляции контента прямиком из нездорового человеческого подсознания. Многие зрители уже высказали недовольство тем, что сериал по одному из главных комиксов конца прошлого века внезапно стал стерильным – как будто бы вычищенным от лишней грязи. Это действительно так, но винить в этом нужно не стриминговую площадку. Производственный ад «Песочного человека» оказался настолько длительным, что ушла сама фактура времени, которому он принадлежал. Комикс – это «быстрый» жанр, очень оперативно реагирующий на происходящее вокруг. И так же быстро, увы, теряющий актуальность. Некоторые из идей безнадежно устарели и вряд ли будут вызывать у новой аудитории должный отлик.
В конце восьмидесятых Нил Гейман придумал историю, недвусмысленно указывающую на странности современного ему мира. Он проводил параллели между средневековыми подушными податями и новой фискальной политикой Маргарет Тэтчер, оперировал внешними признаками субкультуры готов. Да что там, сама личина Морфея была вдохновлена сценическими образами музыкантов Роберта Смита (The Cure) и Питера Мерфи (Bauhaus). Это была попытка подвести итог столетию и ответить на вопрос: какими мы входим в грядущий Миллениум?
Сейчас эти мысли и отсылки к реальности уже будут, мягко говоря, несвоевременными – как и свойственная оригинальной истории визуальная эстетика. По этой причине «Песочный человек» был переформатирован под новую реальность. Он потерял в высказывании и больше не смеется над человеческими слабостями, как смеялся когда-то. Но он все еще остается очень изобретательной фантастической историей, полной прекрасных героев и злодеев. Раньше это была сатира на лихое время, теперь – экскурсия по витиеватому миру фантазий. Что ж, даже потеряв способность компетентно комментировать реальность, новая аллитерация геймановского сюжета также говорит со зрителем на языке выдающегося фентези. Не столь актуального, как того хотелось бы, но старательно и даря ощущение чего-то магического.
