В российский прокат 21 апреля выходит психологический триллер «Казнь», который снял известный клипмейкер Ладо Кватания, работавший с Хаски, «Ленинградом» и Оксмироном, ставивший выступление Манижи на «Евровидении». «Казнь» – его первый полнометражный фильм и, пожалуй, один из самых сильных отечественных дебютов последнего времени, удивительно балансирующий на грани убедительного авторского высказывания и уже порядком набившего оскомину детективного жанра о поисках маньяка.
В самом начале 1990-х следователь Исса Давыдов (Нико Тавадзе) может похвастаться и большим повышением, и отдельной квартирой, и счастливой семьей с любящей женой с говорящим именем Надежда (Виктория Толстоганова), которая думает, что наконец семья Давыдова заживет нормальной жизнью. Позади долгие годы беспрерывной работы мужа, который буквально был одержим поимкой маньяка, терроризировавшего российскую глубинку. Безумие, с которым Исса отдавался этому делу, отдавало и личными мотивами, закопанными то ли далеко в детстве, когда он лишился матери, то ли напротив – в профессиональной зрелости, когда расследование свело его с отправленной далеко за 101-й километр музейной работницей тоже с говорящим именем Вера (Юлия Снигирь). Иллюзия спокойной семейной жизни – еще и на заре 1990-х – рушится в один миг, когда Исса получает звонок из той самой глубинки, где неожиданно найдена еще одна – живая (Аглая Тарасова) – жертва того самого маньяка. А значит – посадили не того, и времена жуткого безумия вернулись. Несмотря на кардинальную смену эпох.
Временной контекст «Казни» – деталь важная, но не основополагающая. В дебюте Кватании никакой политики в чистом виде нет. Лишь однажды – еще во время расследования – упоминают про «новые реалии». Но какие они – это уже решится, видимо, там, где-то в далекой Москве, а не в окутанной страхом провинции, куда присылают столичного следователя. Его так и именуют — «важняк», и именно такое название Кватания вместе с сосценаристкой Ольгой Городецкой выбирают в качестве первой главы фильма. Или даже пролога — приглашения на «Казнь». А дальше отрицание, гнев, торг, депрессия. Стадии принятия неизбежного – времени, мироустройства, пусть в отдельно взятой стране, ролей жертв и преступников, веками заданных диспозиций. Какие могут быть «новые реалии» в вечную эпоху безвременья. Самосуда как справедливой меры наказания. И этрусской казни – лейтмотива фильма, – когда живой палач привязывается к разлагающемуся трупу своей жертвы. Финал – он для всех один. И правых, и виноватых.
«Казнь» уместнее всего было бы назвать детективно-психологическим эссе. Авторским, независимым, но при этом вбирающим все наработки популярного кинематографического жанра. От классического «Молчания ягнят» и недавних «Настоящего детектива» и «Охотника за разумом» до, как бы это странно ни звучало, отечественных телеформатов. Зарубежные аналоги рассматриваются лишь как референсы атмосферы, впрочем, порядком переработанные под завораживающую ретро-картинку с визуальными отсылками к философскому грузинскому и корейскому кино, и даже Тарковскому, которому здесь буквально передают привет одним из героев – молодым детективом Севастьяновым (Евгений Ткачук), который предпочел документировать убийства на кинокамеру, а не заниматься непосредственно расследованием дел. А нынешний «русский след» поначалу бросается в глаза в сюжетах и характерах. И это не отсылка к Чикатило, который стал лишь одним из немногих исследуемых для «Казни» известных маньяков. Чего стоит только «важняк» из Москвы или женские героини – вечные в российском кинопространстве матери, жены, любовницы и сестры, чьи судьбы непосредственно связаны с мужскими персонажами, главными действующими лицами этой мрачной истории.
«Я всегда говорю правду», – как бы невзначай замечает героиня Юлии Снигирь. Но правда в этом заскорузлом мире патриархальных ценностей давно никому не нужна. Мужское эго, прикрывающее детские травмы и комплексы, сродни родовому праву. Или проклятию. Где менты, а где маньяки – не отличить. «Рожи у всех одинаковые», – метко кричит вооруженная мать (Ольга Лапшина) одной из жертв. Но самосуд на глазах у «представителей власти», и впрямь внешне особо от преступников не отличающихся, ей свершить не дают. Это уже мужская работа.
По касательной Кватания остро подмечает все разложение системы: от гендерных противоречий до декларируемого сверху закона и порядка, зиждущихся на страхе и чудовищных пытках. Исса Давыдов – лишь порождение этой системы. Инфернальный, харизматичный мужчина, опытный, знающий себе цену профессионал, имеющий чутье на опасных преступников, но однажды испытывающий головокружение от успехов. Или от собственной одержимости – так схожей с теми, кого он пытался посадить на протяжении всей своей карьеры. Однако истинные роли жертв и палачей Кватания приберегает к финалу «Казни», которая, даже если вычленить из нее актуальный контекст, тем не менее является завораживающей головоломкой о поиске истинных преступников.
Фильм «Казнь» в кинотеатрах с 21 апреля.
