В российский прокат вышла отреставрированная версия «Истории Аси Клячиной, которая любила, да не вышла замуж». В этом году картине исполняется 55 лет, хотя полноценную версию фильма Андрея Кончаловского показали только в 1987-м, 20 лет спустя. С тех пор картина числится едва ли не лучшей работой режиссера: ее отметило жюри кинокритиков на Берлинском кинофестивале, а на родине записали в шедевры. Разбираемся, какое этот фильм производит впечатление сегодня.
В нулевые Андрей Кончаловский охарактеризовал работу режиссеров-ровесников в 1960-е как поиск фактуры. Как стремление ухватить реальность, которой ранее не было на экране: «добиться правды фактуры». В фильмах прежних лет — по эстетическим ли, или по идейным соображениям — ее заменяли постановка, студийная съемка, иллюзия, лубок, «фанера». Названий много — смотря как относиться и оценивать.
Послевоенное поколение кинематографистов по всему миру, конечно, оценивало старый стиль не очень. В Италии родился неореализм, во Франции и Японии — новая волна, в Германии — новое немецкое кино, в США — Новый Голливуд, в Югославии — «черная волна». Et cetera. В СССР — оттепельное кино, стремившееся говорить о том же. О жизни вокруг, о чаяниях молодых, о травмах истории. Что-то резали, что-то перемонтировали, что-то клали на полку — не всякая «фактура» добиралась до зрителя. И «История Аси Клячиной» тоже попала в этот «полочный» лимб. Купированную версию под именем «Асино счастье» показали в 1967-м, оригинальную — только 20 лет спутся.
С тех пор отношения с фактурой, правдой, советской историей, зрительскими чаяниями неоднократно менялись. Режиссер Кончаловский, для которого это был второй полный метр, успел снять несколько картин и даже уехать в Голливуд. Сценарист-тогда-дебютант Юрий Клепиков, скончавшийся в прошлом году, — написать «Мама вышла замуж» (1969), продолжая исследовать «женскую долю», и, например, «Восхождение» (1976), где заснеженный пейзаж превращается в путь на Голгофу. Оператор Георгий Рерберг — поработать еще с Кончаловским, Абдрашитовым, подружиться и поругаться с Тарковским. В «Асе Клячиной» он тоже снимал пейзажи, словно противопоставляя их студийным крупным планам, на которых проще осуществить «подлог», выдать «фанеру».
Однако полвека спустя фильм интересен не как хроника колхоза в селе Кадницы Горьковской (сегодня — Нижегородской) области. Не как попытка стереть грань между вымышленным сюжетом и документальной фактурой, которой подчинился сценарий, дав голос и согбенному председателю, и другим актерам-непрофессионалам. Даже не как около-феминистская зарисовка о судьбе Аси Клячиной (Ия Саввина), беременной от равнодушного комбайнера Степана (Александр Сурин). Она его любит, в то время как ее добивается «городской» Чиркунов (Геннадий Егорычев). Но оба останутся не у дел: одного Ася не любит, второй, хоть и отец ребенка, слишком мнительный, ненадежный, ну и что, что красивый.
«Одни живем, без пьяниц», — говорит Клячина Чиркунову, показывая стену с фамильными портретами. Икона, напоминающая о зачинателе рода, остальные остались в доме фотографиями и картинами. Сейчас — в 1967-м — здесь живут три поколения Клячиных: от прабабки до Аси — все женщины. Только бабушка не дожила — зарубил супруг. Вот такая любовь, вот такая жизнь. Поэтому Ася и не вышла замуж, а не «потому что гордая была», как изначально настаивало название клепиковского сценария.
Эту сцену в доме можно рассматривать как сердце картины. Героиня Саввиной проговаривает реальную судьбу Клячиных, примеряя на себя, как новые поколения — опыт прошлых. Документально-убедительные монологи местных жителей тоже вертятся вокруг любви и прожитого — того, что обжигает внутри и снаружи. Один лишился пальцев на войне, другой — прошел фронт и ГУЛАГ, председатель вспоминает, как встретил супругу, которую любит до сих пор.
Пейзажи Рерберга, хоть и пытаются подражать живописи (зимой — Брейгелю, летом — скажем, Шишкину), на самом деле продолжают другую логическую цепочку. Ту, из Клячинского жилища: икона, картина, фото — и фильм. Где-то по соседству — песня, которая сопровождает и горесть и радость. Другая постоянная — цикл урожая, срифмованный с Асиной беременностью.
Время тут как земля, как целлулоидная бесконечность пленки, на которой человек оставляет свои письмена и истории, шрамы и успехи. И неудивительно, что в рамке фильма они не всегда выглядят цельно. Что люди в кадре живут своей жизнью, существуют в отдельных манерах или, можно сказать, жанрах. То валяют дурака, то обсуждают НАТО, то дружно едят, как не положено было в советском кино, где только чокались, то лезут в драку. Мультивселенная человеческого опыта, пойманная в погоне за абстракцией «правды жизни».
«История Аси Клячиной, которая любила, да не вышла замуж» в прокате с 11 августа.
