В прокат выходит новый фильм Адильхана Ержанова — одного из самых известных в России казахстанских режиссеров, неутомимого труженика и любимца кинофестивалей (премьера «Голиафа» состоялась в Венеции, а потом фильм открывал сочинский «Новый сезон»). Алексей Филиппов рассказывает, чем похожи «Голиаф» и «Левиафан», как драма о беззаконии оборачивается истерном — и как перестать бояться того, что больше и могущественнее тебя.
Голиаф — фигура видная. Исполин-филистимлянин вызывал трепет одним своим видом. Однако финал его известен. Меткий выстрел из пращи Давида, нокаут и усекновение головы. С тех пор аналогии с непропорциональными оппонентами можно встретить повсеместно — особенно любят приплетать их в спорте. Где еще с такой частотой встречаются фаворит и андердог, аутсайдер, тот, на кого бы никто не поставил?
Если присмотреться — повсеместно. Взять хотя бы удаленный казахстанский поселок Каратас — вымышленного тезку реального населенного пункта (и не одного), где режиссер Адильхан Ержанов раз за разом снимает брутальные драмы с потенциалом притчи (не так давно состоялась премьера его предыдущей картины — «Штурм»). Арзу (Берик Айтжанов) живет с братом Кешей (Еркен Губашев) и дочерью Рабиюшкой (Рабия Абиш), денег нет, но они держатся. Арзу контужен во время армейских учений, сильно хромает, голова в проплешинах, почти не говорит — каждое слово дается с боем. Так и сливался бы со степью, если бы не жена (Альмира Турсын), ушедшая из семьи два года назад. Написала в полицию о бесчинствах местного авторитета Пошаева (Данияр Алшинов). Тот ее и пристрелил. «Она мне не оставила выбора». Арзу покорно качает головой на похоронах, претензий не имеет, за работу, которую бандит тут же предлагает — покорно благодарит. Пошаев, разумеется, и есть местный Голиаф. Но исполин падет — ведь Карфаген должен быть разрушен.
Трудно избежать очевидной рифмы: казахстанский «Голиаф» — это криминальная пара к российскому «Левиафану». У Звягинцева простого человека затягивало в пучину беззакония, перемалывая до рыбьего скелета, потому что все рычаги — у воров да шулеров. У Ержанова все прозрачнее: Пошаев без стеснения заменяет все ветви власти, лоббирует работу местных на предприятии по добыче минералов, не дает спуску наркотраффику — в общем, суров, но справедлив. Правда, может убить, если кому что-то не нравится. И всем как будто нормально — жить можно. Да и кто ты против Пошаева — у него автомат, вооруженная банда, телохранитель (Дмитрий Чеботарев), в конце концов. Все схвачено.
И тут в уравнении появляется Арзу. Несгибаемый — в силу проблем со здоровьем, наделенный правом мести — хотя и всячески отрицает такое желание. Однако маховик судьбы запущен: все ему намекают, что смерть Пошаева — дело нужное. И Аллах простит, и полиция глаза закроет. Как бы его ни унижали, как бы ни выставляли тотальным одиночкой, контуженный вдовец будто напитывается надеждами односельчан. Даже выцветшей соседки Тани (Александра Ревенко), которая сливается с обстановкой похлеще самого Арзу. Похожим образом в остроумнейшем комиксе Тома Голда выяснялось, что Голиаф — просто детина из лагеря филистимлян, обычный писарь великанского роста, которого решили превратить в символ армейской ярости для устрашения неприятеля. Так он и пал — жертвой габаритов и информационной войны.
Версия Ержанова более жизнеподобная, а в последней трети — боевая. Настоящий истерн, как «Свой среди чужих, чужой среди своих», где фатум настигал красноармейцев, истлевающих в новом мире, который они и приближали с шашками наголо. Арзу ни к чему не стремится и ни во что уже, кажется, не верит, хотя вокруг постоянно звучат молитвы, а весь Каратас посещает намаз с Пошаевым во главе. Степь одна, а интересы у каждого свои. И местный Давид, в соответствии с цитатами Макиавелли, которые возникают в начале и конце фильма, вершит не столько правосудие, сколько очищает родной край от скверны. И никто, парадоксальным образом, не уходит обиженным. Каждый за что боролся — на то и напоролся.
«Голиаф» в прокате с 29 сентября.
